AURORA PRIZE

Джеван Челоянц родился в 1959 году в городе Грозном. По окончании Грозненского нефтяного института устроился на работу в управление «Нижневартовскнефть». Полученное образование, деловая хватка и глубокое знание индустрии позволили ему взойти на самые вершины карьерной лестницы и стать одним из руководителей нефтяной компании «Лукойл». Однако сам Челоянц считает, что многим обязан своему дедушке, пережившему Геноцид.

Спасительный лоскут

Предки Джевана Челоянца со стороны отца родом из Западной Армении, из-под Харберда (сейчас этот город находится на территории современной Турции и называется Элязыг). В те времена было принято иметь большие семьи, и род Челоянца не был исключением: их семья была очень многочисленной и дружной. «У моего прапрадеда было семь сыновей. Все они жили в одном дворе, за одним забором, если перевести на современный язык: прапрадед с прапрабабушкой и семеро их детей, в том числе мой прадед, отец моего дедушки», –  рассказывает Джеван. 

Всего семья насчитывала около 50 человек. После Геноцида в живых осталось лишь трое. «В 1915 году моему дедушке Мирану было девять лет. После Геноцида выжили только он, его мать Салтан и его грудной братик. Три человека», – объясняет Челоянц.

Миран спасся по чистой случайности. Незадолго до того, как пришли за его родными, он пошел гулять и забрался на расположенный вблизи от дома холм. Оттуда ребенок своими глазами видел, что случилось с его родными. По счастью, прабабушка Челоянца сумела ускользнуть от убийц, взяв на руки своего грудного сына. Она нашла Мирана и вместе они бежали из города. Однако на этом их испытания не кончились.

«Они по очереди несли грудного ребенка на руках. Когда дедушка держал брата, мимо как раз ехала подвода с детьми. Возчик говорит дедушке: «Мальчик, тебе же тяжело идти. Положи ребенка на подводу, а сам иди рядом». Дедушка так и сделал, а в это время налетели турки. Больше он своего брата не видел», – говорит Джеван.

Трудно представить, что чувствовал только что потерявший почти всю семью мальчик, лишившись еще и брата. Но Миран до конца дней хранил надежду на то, что тот выжил, и не переставал его искать, хватаясь за любую соломинку. «Дедушка заставлял меня писать в ЮНЕСКО. Я пытался ему объяснить – дедушка, твой брат же был грудной! Он же не знает, как его зовут, откуда он родом, как его фамилия. Ничего не знает», – вспоминает Челоянц. – «А дедушка говорил: «Все равно пиши. Я верю, что он живой».

В той ужасной ситуации Салтан сумела сохранить самообладание. Женщина поняла, что надо как-то сделать так, чтобы последний оставшийся с ней сын точно не потерялся, и придумала оригинальный способ: она дала мальчику кусок своей юбки и наказала ему всегда хранить эту ткань. «Моя прабабушка – я ее никогда не видел, но, судя по всему, она была женщина разумная, – потеряв младшего сына, сделала следующую вещь. Она оторвала от своей юбки кусок материала и дала дедушке. Говорит, если ты где-то потеряешься, где бы ты ни был, ты должен каждый вечер выходить на самую оживленную дорогу и этот кусок держать в руках. И дед-таки потерялся».

Мальчика взял к себе один зажиточный мужчина. В новом доме Миран смотрел за скотиной и помогал по хозяйству, делал все, что мог – хотя в девять лет, конечно, он умел не так уж и много. Но каждый вечер, закончив дела, ребенок выходил на дорогу, держа в руке лоскут от материнской юбки. Однажды мимо проходил человек, который попросил воды. Мужчину удивило, что мальчик стоит на дороге с какой-то тряпкой, и тогда Миран объяснил ему про материнское наставление. Конечно, это была настоящая трагедия, но тогда таких историй было множество, и прохожего она не особенно впечатлила: напившись воды и поблагодарив ребенка, тот спокойно продолжил путь.

Впрочем, эту историю все же кое-что отличает от остальных – счастливый конец:

«Прабабушка тоже каждый вечер выходила на дорогу в той юбке», – рассказывает Джеван. – «И этот мужчина увидел ее и рассказал про свою встречу с мальчиком». Так Миран и Салтан снова нашли друг друга и больше уже не расставались.

Вместе они добрались до Владикавказа, где Миран вырос и женился, и откуда потом перебрался в Грозный, где у него появились дети: «Я родился и вырос в Грозном. И родители мои родились там же. В 1925 году дедушка с бабушкой переехали туда из Владикавказа, потому что он был более промышленно развитым городом и там была работа».

Тридцать, сорок, пятьдесят

Бабушка бизнесмена тоже родом из-под Харберда, и именно она хранила и пересказывала внукам все семейные легенды и предания. «Дедушка был скуп на рассказы», – поясняет Челоянц. А рассказывать было что: на долю подросшего Мирана выпало не меньше испытаний, чем ему довелось пережить в раннем детстве. Он прошел всю Великую Отечественную войну от первого до последнего дня. Но хотя у Мирана «вся грудь была в орденах и медалях», вспоминать о прошлом он не любил и даже фильмы про войну никогда не смотрел. А старые травмы давали о себе знать до конца жизни: «Он был весь израненный после войны, все тело в шрамах».

К счастью, бабушка Джевана сохранила в памяти все, что ей успел поведать муж. Именно благодаря ей новое поколение семьи Челоянц знает о прошлом своего рода. Однако, по мнению предпринимателя, чтобы по-настоящему хорошо помнить историю своей семьи и народа, этим надо интересоваться лично: «Все зависит от человека. Например, старшие мои дочки что-то знают, конечно, но лучше всех все знает младшая. Она почти как я. Этим надо интересоваться. Я вот садился рядом со своей бабушкой и говорил ей: «Мне интересно, расскажи!».

Тем не менее, именно дедушка был важнейшей фигурой в жизни маленького Джевана.

«Меня дедушка очень многому научил в жизни, чем я пользуюсь до сих пор», – замечает Челоянц.

Но даже в самых теплых воспоминаниях детства ощущается горький привкус потери: «Дедушка мне все время говорил – посчитай. Я ничего не мог понять сначала, но считал, сколько людей сидит за столом. Сначала было двадцать, потом двадцать пять, тридцать, тридцать пять, сорок, пятьдесят. Потом, когда я подрос, я понял – он все время сравнивал. Их ведь осталось двое. Он своего брата всегда считал живым. А сейчас нас уже двадцать, тридцать… Это для него было важно», – вспоминает Челоянц.

И все же предприниматель отказывается считать армян жертвами и категорически не согласен, что исторические травмы народа все еще играют какую-то роль в его современной жизни. «Да, это наша трагедия, да, мы ее никогда не забудем, но нас не победили. Мы живем, творим, мы очень много чего делаем на этой земле. Даже в космос мы слетали», – с воодушевлением перечисляет Челоянц. – «Мы не жертвы. Мы это доказали при Сардарапате, при Муса-Даге. Это наша боль, но это не наша проблема. Это проблема турецкого государства. Пока оно ее не решит, ему будет очень тяжело в этом мире».

По материнской линии у Джевана есть и еврейские корни, что позволяет ему проводить параллели между двумя великими трагедиями XX века – Геноцидом 1915 года и Холокостом, – и делать собственные выводы об отношении двух выживших народов к своему прошлому: «Мама у меня еврейка. Папа у меня армянин», – замечает Челоянц. – «Армянам не надо плакаться. Возьмите евреев – их погибло больше 6 миллионов в Холокост, но они не плачутся. Каждый народ, переживший Геноцид, уже вызывает уважение».

Как и все харизматичные люди, говоря о том, что для него важно, Джеван Челоянц умеет быть весьма убедительным. И потому невозможно не проникнуться, когда он с жаром заключает в завершение своего рассказа: «Армяне спасли себя сами. Было много людей, которые помогали, и надо отдать им за это должное, но мы спасли себя сами»