Валерий Саарян
«Бюджет фильма – 17 миллионов. Пока могу рассчитывать на сумму около 12 с половиной миллионов. Из которых 11 дадут французы, немцы, японцы, испанцы…»
«А армяне?» – спрашиваю, заранее зная ответ.
«Из армянских денег только полтора миллиона – мои личные. Больше никто ничего пока не дал. Я общался с богатыми армянами. Безрезультатно. Один сказал, попытаюсь вспомнить дословно: “Тебе надо пять миллионов? Слушай, я дам 50, но ты сними кино не про Комитаса. Кто такой Комитас?! Ты сделай кино про Тиграна Великого!” Вот так…»
Неожиданно он меняет тему:
«Слушай. Давай все же перейдем к истории моей прабабушки. Тебе же это интересно? А история очень удивительная. Прабабушку звали Хатун Оганесян, по мужу – Киракосян. Она из Муша. Их было четыре сестры и три брата. Когда пришли турки, один из братьев сбежал, а двух других турки убили. Старшую из сестер тоже убили. А когда стали гоняться за младшими, моя прабабка – это я сейчас говорю “прабабка”, а тогда ей было 19–20 лет – бросилась в горящий тонир.
Турки решили, что она не выжила, и ушли. А она через некоторое время вылезла – вся обожженная. И, наверное, умерла бы – прямо там, на месте, но ее долго выхаживали соседи – курды
После этого она смогла добраться до Грузии. Поселилась в Батуми. Там вышла замуж, родила детей… Потом всей семьей вернулись в Армению, в Ленинакан, обутроилиcь в селе Воскеаск. Ни минуты не бездельничала – всю жизнь занималась домашним хозяйством. Но в деревне домохозяйка – это не то же самое, что в городе, ты же понимаешь. И прожила она, кстати, 106 лет – родилась она в 1889-м, а умерла в 1995-м.
Иногда прабабушка начинала вспоминать те события. Рассказывала жуткие вещи. Например, как на ее глазах вспороли живот беременной женщине. Когда она начинала рассказывать эти страсти, взрослые по-быстрому выпроваживали детей из комнаты. Либо на улицу, либо, если дело было вечером, укладывали спать. Потому что уж очень страшные вещи она рассказывала.
С папиной стороны предки – эрзрумские. И там тоже есть истории. Например, связанные с прадедушкой. Но их я слышал не от самого прадеда – я его, увы, не застал, – а от моего отца. Прадед – его звали Агван – жил в деревне Балаовит. Он был кузнецом. Роста был невысокого, но очень сильный. Когда в деревню пришли турки, согнали всех жителей в один сарай, наверное, хотели либо сжечь потом, либо всех куда-то погнать. А прадеда не тронули – кузнец им был нужен для каких-то работ. Так он за ночь вырезал девять турецких солдат, которых оставили в деревне, и освободил своих односельчан.
Его сын – мой дед Дереник – умер, когда ему было 76 лет. Про него даже книга вышла в Армении в советские времена – “Разведчик малыш Саарян”. Он уехал на фронт, там его ранили, ему ампутировали ногу, отправили домой. Через полгода он убежал обратно на фронт – с одной ногой. Отправили служить в разведку. Дошел до Берлина, вернулся с фронта, женился на самой красивой девушке – моей бабушке, родил шестерых детей. В Джавахке, в своей деревне он заслужил почет и уважение, потому что в голодные послевоенные годы с риском для жизни помогал односельчанам. Он заведовал мельницей. И всегда подкидывал людям то муку, то пшено, то хлеб…
Единственным человеком во всей нашей семье, кому было дозволено все в присутствии деда, был я. Я был первым внуком, да еще мальчиком. И он мне всегда говорил: ты можешь все. Имел ввиду не вседозволенность, а то, что я могу справиться со всем. Вот, например: я рос в России, учился в русской школе, все окружение говорило по-русски, но когда я приезжал в Ереван, он водил меня в книжные магазины и покупал книги армянских писателей на армянском. Я говорил: “Деда, я же не читаю по-армянски!” Он отвечал: “Научишься. Ты – сможешь!” И я таки смог. И говорю, читаю, пишу по-армянски свободно.
А вообще, я своих детей воспитываю в том же духе. Говорю им: вы можете все. И они, знаешь, не подводят».
Историческая достоверность материала подтверждена Исследовательской группой инициативы 100 LIVES.
