Грач Каприелян
«Боевое» детство
Грач родился в 1953 году в армянском квартале Стамбула под названием Кумкапы. «Когда мы были детьми, то играли с соседскими мальчишками. Мы были армянскими солдатами, а они — турецкими. Иногда нам удавалось накостылять им, но так как их было больше, чаще всего взбучку получали мы сами», — рассказывает он.
Развод родителей лишил его уверенности в себе. «В те времена это было просто вопиюще. Внезапно мне больше были не рады в домах моих друзей», — вспоминает Грач. Еще будучи совсем юным, он увлекся политикой, и его убеждения еще больше усложнили жизнь. «Большинство молодежи было под влиянием коммунистов и социалистов. Равенство, мир, справедливость — таковы были наши идеалы», — объясняет он.
| Грач со своими родителями, середина 1950-х |
Хорошее наследство
Дед Грача по матери, ювелир по профессии, был родом из болгарского города Варны. «Жирайр был сильным, чутким и порядочным человеком, — говорит Грач. — Люди доверяли ему свое золото: он расплавлял его, очищал от примесей и превращал во что-то еще более драгоценное». Его отец Гегмес также был ювелиром. Выросший в доме, который был полон золота, серебра и драгоценных камней, уже в 13 лет Грач начал продавать амулеты и талисманы на удачу на улицах города.
Спустя пять лет он отправился в США, чтобы поселиться там с дедом Жирайром и бабушкой Агавни, которые переехали в Нью-Джерси. «Когда мне исполнилось 23, я открыл свое собственное дело».
«Я начинал как огранщик алмазов, но вскоре начал разрабатывать и создавать свои собственные ювелирные изделия. К 30 годам я заработал свой первый миллион», — говорит он.
В 1989 году Грач впервые побывал в Армении. «После землетрясения мы больше всего хотели помочь», — говорит он. С тех пор он профинансировал множество программ гуманитарной помощи и стал заботливым крестным отцом для более 50 детей. Помимо банка и строительной компании, вместе с партнерами по бизнесу Грач управляет рядом ферм и скотоводческих хозяйств в Армении и Нагорно-Карабахской республике. Он также известен широкой публике как президент футбольного клуба «Арарат Ереван», но до сих пор неясно, сможет ли команда когда-нибудь вновь вернуть себе былую славу.
| Грач Каприелян (пятый слева во втором ряду) с игроками и тренерами футбольного клуба «Арарат Ереван». |
Рассказы его бабушки
На своей родине в Турции Грач не был вот уже 45 лет. «Я не уверен, что смогу сдержать свой гнев», — говорит он. Эмоции могут быть очень сильными, и не всегда просто найти им объяснение: озлобленность, боль, бессилие, непонимание, любовь, молчаливая скорбь и бесцельный гнев — вот лишь несколько из переполняющих его чувств. Бурная история его страны и его семьи служит им всем оправданием.
В XIV веке землетрясения и набеги кочевых племен оставили бывшую столицу Армении Ани в руинах. Предки Грача переселились на Крымский полуостров, создав одну из старейших диаспор армянской нации. Примерно в 1700 году они решили вернуться. «Наша ветвь семьи переехала в Калечик, неподалеку от Анкары. Об этом мне рассказала мать моего отца Гулисар, с которой я провел большую часть своего детства», — поясняет Грач.
| Бабушка Грача, Гулисар в 1960-х |
Именно Гулисар, а не родители, рассказала Грачу о Геноциде. «Мне было всего семь лет, а ей уже почти 80. Жизнь озлобила ее. Мы садились рядом и она делилась со мной воспоминаниями. При этом она много курила, и я тоже делал вид, что курю, чтобы она чувствовала себя комфортней», — вспоминает он. Вот что она рассказывала ему:
«Люди называли твоего деда Нерсес-ага — этот титул добавляли к его имени, чтобы показать свое уважение. У нас были виноградники, мастерские и много домов.
Однажды ночью четверо турок привели нам 15 лошадей. Они убеждали мужчин немедленно уезжать, так как на следующий день должно было произойти что-то ужасное. Но Нерсес отказался бросить свою семью».
На следующее утро в деревню прибыли всадники, которые увели 17 мужчин семьи Каприелян и расстреляли их в угольной шахте. Вместе с ними эту судьбу разделили все местные армянские мужчины. Спасся только ставший свидетелем массового убийства 13-летний Минас: офицер-турок приказал оставить ребенка в живых.
К концу дня этот человек спас 28 мальчиков и выделил охрану для их защиты. По дороге домой они встретились с другими турками, которые хотели расстрелять детей, но солдат заявил, что у него есть приказ — доставить их домой целыми и невредимыми. Военный дал нападающим понять, что готов погибнуть, но прежде не поздоровится нападающим. Когда дети вернулись в деревню, Минаса заставили выпить крови молодых собак: считалось, что ее целебные свойства дадут ему силы справиться с неописуемым ужасом, с которым ему довелось столкнуться.
| Агавни и Жирайр Каприелян, предки Грача по матери |
«У нас с твоим дедом было 13 детей: твой отец Гегмес был самым младшим. Он родился в дороге, во время депортации. У нас не было ни еды, ни питья. Малыш страдал от дизентерии, я была уверена, что он умрет. Надеясь, что о нем позаботятся какие-нибудь добрые люди, я собиралась бросить его, потому что у меня на руках было еще 12 детей, которым я была нужна. Но моя невестка взялась нести его, пока мы не дошли до курдской деревни, где ему дали виноградного сока с сахаром. «Это сын Нерсеса-аги», — говорили люди. Так он и выжил, в то время как восемь наших детей погибли в пути», — рассказывала Грачу Гулисар.
Путь к исцелению
Всю жизнь Гегмес жалел, что не знал своего отца. Однажды Гулисар увидела кольцо Нерсеса на руке другого мужчины и потеряла сознание. В глубине души все это время она надеялась на чудо. Некоторым членам семьи Каприелян не оставалось ничего другого, как принять ислам и сменить фамилию. Гулисар и другие родственники переехали в Константинополь, а еще несколько членов семьи смогли бежать в Россию. Спустя десять лет они вернулись, чтобы найти своих родных — к тому времени они стали успешными торговцами пушниной на Камчатке и надеялись на воссоединение семьи. Они разместили объявления о поиске в армянских газетах, но их никто не увидел — Гегмес был еще ребенком, а женщины могли читать только по-турецки.
| Дед Грача, Жирайр |
День за днем Гулисар делилась с Грачем подробностями этой невероятной истории. Между ними существовало безоговорочное понимание: она ожидала, что он отомстит за ужасные преступления. «Мне как будто промывали мозги, — признается сегодня Грач. — Но именно благодаря ей я чувствую себя армянином».
Можно ли как-то отомстить за зло, не наделав еще больше зла? Грач смог принять тот факт, что на этот вопрос нет простого ответа. Он научился быть верным семье Карпиелян, не чувствуя себя при этом виноватым.
«Потомки выживших не могут жить нормальной жизнью, — считает он. — Это как болезнь, на излечение от которой может понадобиться не одно, а два столетия».
Патриотизм Грача — движущая сила его преданности Армении, и иногда он даже позволяет окружающим увидеть предприимчивого мальчика из Кумкапы, которым он был когда-то. В то же время Каприелян прекрасно осознает тонкую грань, отделяющую патриотизм от фанатизма: «Могу ли я возненавидеть кого-то лишь потому, что он турок? Не могу и не буду», — убежден он.
